Беги, Василич, беги! - Страница 49

А разве в других религиозных книгах написано не то же самое? Один к одному, только переписчики разные. Ранние сказители говорили обо всем подробно, и поэтому каждый земной человек знал, кто такие боги и чем они живут, чем питаются и с кем сношаются. Поздние переписчики древних сказаний наложили вето на многое сказанное, вернее, засекретили все былое и сказали, что это не про тех писано, и начали историю с нового листа, но все-таки старое просачивалось и просачивается до сих пор. Оказывается, что у нас всех много родителей и черты этих родителей мы находим в характере каждого человека и в его судьбе.

Глава 61

Внезапно мне послышалось какое-то далекое пение. Я приложил руку к уху, чтобы понять, о чем поется, но Жучара сказал:

— Все равно не поймете, что он поет. Это муэдзин собирает все жителей их рая на прием питания Святым Духом. Минут через пять и у нас зазвонит колокол на эту же тему. Тут вот безротым этим туго придется. Они, правда, обидятся, по все равно посоветуйте им делать так, как делают все наказанные за матерщину.

— А что же делают наказанные? — спросил я.

— А очень просто, — сказал наш экскурсовод, — задирают рубаху и подставляют задницу к небу.

— Что, это помогает? — изумился я.

— Еще как помогает, — сказал Жучара, — когда была борьба с пьянством и алкоголизмом, некоторые люди спринцовкой загоняли туда водку. Кайф тот же, а запаха никакого. Закуска доставляется в желудок обычным способом. От человека пахнет жареными котлетами, а он уже нарезался. Да и опьянение приходит быстрее и меньше расходов на продукт. По этому поводу придумали даже анекдот про Чапаева. Да сейчас сами посмотрите.

И действительно, через несколько мгновений раздался густой звук колокола, и все задрали вверх головы с открытыми ртами. Я поглядел и увидел в толпе десятка полтора сверкающих задниц на фоне безликого неба, не показывающего ни состояния погоды, ни времени суток.

Толкнув одного из безротых спутников, я показал им на наглядные примеры и сказал, что если они сделают так же, то им придется очень больно без порции Святого Духа. Потом, когда им вернут рты, они будут потреблять его так же, как все.

Поглядев на меня ненавидящими глазами, старший группы дал команду своим подчиненным, а мы целомудренно отвернулись, чтобы не смущать бывших служителей закона.

Подзаправившись Святым Духом, мы двинулись в бесконечное фланирование по дорожкам. Я их для краткости назову фланевег (от немецких слов flanieren гулять и Wege — дорога), а гуляющих — фланерами.

Фланерам это даже нравится больше, чем неподвижно стоять в кладовой комнате неизвестно зачем и для чего и неизвестно сколько. А так, как у акулы: движение — жизнь. Хотя, какая это жизнь в раю? С другой стороны, те, кто говорят, что лучше попить горячей кровушки и прожить полста активных лет, сильно кривят душой. Как раз эти кровопийцы сильнее всего цепляются за жизнь, стараясь нахватать себе ртом и еще одним местом, из которого даже здесь выходит продукт переработки Святого Духа. Причем продукт этот очень ароматный, наподобие одеколонов «Красная Москва» или «Шипр». Первый был в бутылках, напоминающей сторожевую башню Кремля, а второй был зеленого цвета в плоской бутылочке и им всегда брызгали на клиента в старорежимных парикмахерских, а потом стали брызгать на покойников, чтобы отбить трупный запах.

На зеленых газонах по бокам фланевег росли цветы. В основном это были анютины глазки и колокольчики, а среди них возвышались большие кусты типа чертополоха с яркими и привлекающими к себе цветами.

Недолго думая, я шагнул на газон и взял в руки один из больших цветков, чтобы его запахом перебить стойкий одеколонный аромат заветного места. Последнее что я услышал, был крик Жучары:

— Не трогай цветы…

Глава 62

Передо мной на коленях стояла рыдающая женщина более чем бальзаковского возраста и умоляла меня сорвать ее с места, на котором она стоит.

— Что значит сорвать? — недоумевал я.

— Возьмите меня за шею и как следует дерните на себя, — умоляла женщина.

— Да зачем вам это нужно? — не понимал я.

— Только так вы прекратите мои страдания и вернете меня туда, где я должна пребывать всю жизнь, — умоляла она.

— Вы таким образом хотите попасть в рай? — спрашивал я.

— Какой к чертовой бабушке рай, — подвывала женщина, — я в ад хочу. Пустите меня в ад…

— Ну, извините меня, — пытался я быть галантным, — ад нужно заслужить точно так же, как люди заслуживают рай.

— Я заслужила, я заслужила, — стала быстро говорить женщина, не вставая с колен, — я больше всех заслужила.

— Чем же вы это заслужили? — степенно спросил я, чувствуя себя апостолом Петром у врат чистилища.

— А я черная вдова, — быстро сказала женщина, — а всем черным вдовам место только в аду.

— Ты хочешь сказать, что в чистилище ошиблись и поместили тебя не туда? — спросил я. — А вот в Книге судеб есть о тебе запись, что ты, жертвуя собой, излечила смертельно больного человека и сама отравилась, пробуя лекарственные средства, чтобы спасти его.

— Да уж, — как-то скорбно сказала женщина, — он мне был очень дорог. Пять миллионов долларов наследства и никаких других наследников, с кем бы я должна делиться. У него был рак в последней стадии. Я кормила его ядовитыми грибами, чтобы он побыстрее отправился именно сюда, как праведник, благодарный за то, что я кормила его с ложечки. Но грибы были как-то странно ядовитые и вместо того, чтобы отправиться в мир иной, он взял и выздоровел. Да и не только выздоровел, он еще помолодел и взял меня с такою силой и страстью, какой я не видала со времен моей первой молодости. Что делать? И я хотела такой же молодости, как у него. Взяла и доела приготовленные ему грибы. И вот я здесь. А он каждый день ходит на могилку и поливает посаженные там цветочки, поэтому я здесь благоухаю как цветник, а все ходят, смотрят на меня, показывают пальцем и смеются, что я копала яму другому, а угодила в нее сама. Пусть цветы на моей могиле завянут, а я перемещусь в ад, где меня уже ждут подруги, чтобы вместе беззаботно проводить бесконечное время. Помоги мне, добрый человек, — просила она, — я же вижу, что и ты не от мира сего, не то что эти бестелесные, дерни как следует…