Беги, Василич, беги! - Страница 63

Глава 81

Я много смотрел телепередач о том, как один человек выживает в тайге, в джунглях, на реке и тому подобное. Если мы смотрим телепередачу, то это означает, что человека снимает съемочная группа телевидения и все слова об опасностях и одиночестве это так, средство для зомбирования наивного телезрителя, который начинает верить во всю эту хрень. Зато сколько приходит сообщений о гибели или случайном спасении людей, заблудившихся в лесу. В одиночку это не в составе съемочной группы.

Вы вот сами спросите себя, находясь в здравом рассудке, вы пойдете куда-нибудь в лес или в болото, не имея при себе ничего — ни хлеба, ни спичек, ни ножа, ни другого оружия? Вряд ли вы куда пойдете, если вас не заставит кто-то или будет реальная опасность вашей жизни. И то вы постараетесь избежать этой опасности любым путем. И я тоже спрашиваю себя: а зачем ты побежал вообще? Тебя, что кто-то бы съел? Ну, нужны им твои секреты, чтобы обеспечить бессмертие правителям, чтобы властвовали те еще над раем и адом, и чтобы Бог и Дьявол были у них на посылках. Так над ними не повластвуешь. Они хоть и не Золотые рыбки, но оставят человека у разбитого в образе зверином или гада пресмыкающегося и вся последующая жизнь будет сплошной мукой.

Скажу прямо, я побежал только потому, что Гудыма крикнул: «Беги, Василич, беги!» Ну, не дурак ли я? А если бы мне кто-то крикнул: «Василич, прыгай с моста!» Что, и мне тоже нужно прыгать?

Могу ли я вернуться назад? Встать, снять сапоги, открыть дверь ключом и сказать:

— Вот он я, берите меня под белы руки и ведите в пытошную выведывайте у меня тайну тайную…

Вопрос главный — а имею ли я на это право? Ладно, я открыл другим людям проход в рай и выход из ада. Не по своей воле. А мог ли я открыть дверь в древнюю Русь к князю Владимиру своим соотечественникам в двадцать первом веке? Говорю прямо — нет. Нет! НЕТ! Я на это не имею права. Представьте себе, что дверь будет открыта.

Вместо Крещения Руси во всех городах будут создаваться ячейки «Единой России», за деньги купят смердов, чтобы провести референдумы о присоединении к Российской Федерации и федерализации старорусских земель. Боярская дума в два счета приговорит, что за призывы к федерализации людей будут варить в масле или сжигать живьем, потом что-нибудь про духовные скрепки, потом проведут крещение за три дня и начнут религиозные войны с Византией и Римом, протащат по запчастям бронетехнику, автоматы и пушки и пойдут войной на весь мир… И что мы получим в результате через две тысячи лет? Уму непостижимо.

Это я своих соотечественниках, у которых огромный опыт аннексий и присоединений, депортаций народов и массовых репрессий населения всей огромной страны. Другие страны будут не лучше, а, может, еще и хуже.

А что будет там, куда влечет меня тряпочка, привязанная к кусту? Не знаю, но знаю, что там уже кто-то побывал, но в своих записках он ничего об этом не упоминал, считая, вероятно, это таким секретом, который будет, пожалуй, намного секретнее, чем цена на сливочное масло в Костроме в 1965 году.

Вот у меня и возник вопрос к своим читателям. Вы бы открыли дверь в Киевскую Русь для орды российских чиновников? Мой ответ вы уже знаете. Никогда!

Стою один у рубленой стены амбара и попрощаться не с кем, а впереди болото. Оно не ухает, не бурлит, оно стоит тихое и неподвижное, и вот это самое опасное в болоте. Если что, то не поминайте лихом. Я взял в руки слегу и пошел в болото.

Глава 82

Когда захочешь жить, то вспомнишь то, чего никогда не помнил. Включишь свою генетическую память и будешь копаться в генах своих предков, особенно тех, кто умудрялся в свое время шляться по болотам.

Каждый шаг я предварял прощупыванием слегой. Если достаточно устойчиво, то шагал. В болоте, вернее, болото представляет собой слоистый сэндвич, это по-иностранному, а понятнее — бутерброд, что тоже иностранное, немецкое слово, обозначающее хлеб с маслом. Где-то там в глубине есть дно. На дне вода или жижа земляная. Типа что-то жидкого торфа, получающегося из отгнивающих растений, попадающих в болото.

Потом это все через миллионы лет, когда болото переместится в другое место, возникает уголь, антрацит, а если вперемешку с землей — то бурый уголь. Уголь консервирует все, что туда попадает. Угольщики часто находили такие артефакты, которые не то, что объяснить нельзя, но даже понять, как они могли туда попасть.

Шахтеры люди серьезные и мелочам не занимаются, выкидывая диковинные находки в вагонетки с породой, и горят эти находки в топках котельных, паровозов и пароходов, а народ простой мучается от незнания истины.

Другой вопрос, а нужна ли нам эта истина вообще? Что изменится от того, если мы узнаем, что у Пушкина было не пять, а семь любовниц? И что он любил ковыряться тупым пером в ухе, вычищая вдруг засвербившую перед непогодой серу. Или, например, то, что у фараона Аменхотепа были кривые ноги, а у царя Мидаса ослиные уши? Ладно, писатель какой-нибудь напишет об этом, что фараон страдал от этого и поэтому все одеяния того времени были длинными, чтобы скрыть этот недостаток, а тут и историки одежды подсуетятся, расскажут душещипательную историю о любви фараона с безвестной белошвейкой, шившей ему брюки и что эту белошвейку удавили, чтобы она не смущала властителя и не отвлекала от государственных дел.

Конечно, женщины сейчас набросятся на меня, скажут, что я черствый сухарь, как будто сухарь может быть мягким, и что я ничего не понимаю в жизни и что вот такие мелодраматические истории как раз и воспитывают самые возвышенные чувства у людей. Как королева Марго, которая повсюду таскала за собой отрубленную голову своего любовника, выражая ему благодарность за доставленное удовольствие.