Беги, Василич, беги! - Страница 45

— Что ты за человек такой, — рассердился на меня Гудыма, — с виду нормальный человек, а как начинаешь говорить, так одна антисоветская пропаганда прет.

— Какая антисовецкая пропаганда, — охладил я пыл старого чекиста, — я про советы ничего не сказал, просто отметил, что такой коммунизм мне не нравится, а вы хотели загнать весь мир вот в такое стойло. Пошли на улицу шататься, может, и найдем что-нибудь.

— Что-то мне кажется, что кроме приключений на свою жопу мы там ничего не найдем, — буркнул Гудыма.

— А ты разве не этого хотел? — спросил я. — Тебе сразу сбросили тридцатник, и ты сейчас как пятидесятилетний мальчик, пойдешь и закадришь английскую баронессу.

Глава 56

В «хате» делать было нечего. Не стоять же как столбы в кладовке с окном. Посмотрим, может, к ночи все обитатели рая набиваются в эти комнатушки как роботы в складские помещения и отключаются на период темного времени или наоборот заряжаются от розетки на следующий день.

Мы вышли из нашей кладовки, и я попробовал пойти в синюю дымку, закрывающую соседнюю комнату. Не тут-то было. Синяя дымка не пустила меня, оказавшись такой же плотной, как и стена. Получается, что дымка настраивается на определенного человека, которому позволено входить в помещение. Я проверил все дымки и убедился в верности своего предположения, но я потерял тот вход, который был определен для нас. Пришлось определять методом практического тыка. Наша дымка снова впустила нас.

Примерно запомнив место нашего жительства, мы вышли на улицу и влились в толпу.

Все люди шли в одном направлении, не обращая на нас никакого внимания и разговаривая о чем-то своем.

— Все-таки работа в школе — это адский труд. Каждый день готовишься к занятиям и пишешь план урока, хотя все эти планы похожи один на другой и министерство образования вполне могло бы выпускать журнал формализованных планов по какому-предмету, который учитель будет заполнять на конкретный день и вносить необходимые изменения, если таковые потребуются. Основная задача министерства — занять учителя бесполезной работой, чтобы он не задумывался над проблемами просвещения и не сделал вредный вывод о том, что во всем виновата политическая система, воспитывающая послушных функционеров для их кадрового резерва.

— Как сейчас вспоминаю мою последнюю резку. Резак у меня хороший, немецкий, трофейный, а вот цистерна какая-то американская, сделанная по каким-то американским технологиям, хромированная толстая, и мне нужно донышко отрезать, чтобы хозяин мог ее поставить вертикально на даче и собирать туда дождевую воду для мытья. Говорю ему, зачем резать, такую красоту портить, поставь горизонтально, над горловиной приделай водосборник и бочка эта будет нагреваться от солнца в считанные минуты, даже зимой вода будет горячей. Хозяин говорит, режь и не задумывайся, я плачу, я и думаю. Ну, я и резанул. Рвануло здорово. Я здесь, а бочка, как мне думается, полетела к чертям собачьим.

— Чувствую, что зацепил рыбину и рыбину немалую. Тяну леску, потихоньку подается и леска из рук уползает. Намотал я ее на руку, а рыбина как дернула, так меня рукой в лунку и затянуло. Пытаюсь снять леску с руки, а она мне в руку впилась и не снимается. И рыба успокоилась, стоит и меня держит. А я лежу на льду, и меня никто не видит. Сначала стемнело вокруг, а потом и у меня потемнело все. Вот оказался здесь. Человек я безвредный, говорят и Господь Бог тоже рыбаком был.

— Тихо ты, — сразу зашикали на рыбака со всех сторон, — ты же знаешь, что нельзя поминать имя Его всуе. Ну вот, дождались, беспилотники летят, — сказал кто-то обреченно.

Люди опустили головы и снова начали двигаться в одном направлении, а над толпой появились три блестящие птицы, которые стали хищно летать над нами, а потом вдруг у одной птицы что-то сверкнуло под брюхом, и толпа ахнула, получив удар электрической плетью. В числе ахнувших был и я. Боль была очень сильная, хотя я не видел, что меня ударило и на теле не осталось никаких следов. Только след удара болел при прикосновении к нему.

Вот он рай в полной своей красоте. Чем он отличается от жизни земной? Почти ничем. Здесь и там говорят, что правители устроили жителям райские условия для жизни. Садят в тюрьму и говорят, что это для вашей же пользы гражданин, а то разъяренные ваши соотечественники устроят над вами самосуд, так как вы вошли в храм Господа нашего и стали петь песенку против правителя, назначенного этим же Богом. Итого — вы выступаете против Бога и против его наместника на земле, а народ у нас богобоязненный и готов убить любого, который косо смотрит на его место у корыта. Или же говорят, что с развитием демократии и ростом экономического могущества в стране будет введено обязательное исполнение последнего желания приговоренного к смерти. Захочет он, например, выкурить дорогую сигару. Да завсегда пожалуйста. Самый свирепый тюремщик, тот который гнобит заключенных как эсесовец в концлагере, спичку зажжет и поднесет к сигаре, чтобы удобнее было прикуривать. Или приговоренный захочет курочку жареную перед смертью скушать. Так повар, который каждодневно готовит тошнотворную баланду из того количества продуктов, которое остается от кормления людей чиновных, такую курочку зажарит, что у всех тюремщиков слюна начинает идти и они начинают завидовать приговоренному. Вот как.

Глава 57

День в Раю идет бесконечно. То есть, там всегда день и нет никаких ночей. Зато я, кажется, стал привыкать к тому, что время здесь как бы остановилось, но это не так.